"Будущее театра зависит от зрителя"

Российскому актеру театра и кино Олегу Басилашвили 26 сентября исполняется 91 год. Он по-прежнему трудится в Большом Драматическом театре имени Товстоногова в Петербурге, играл главную роль в спектакле "Лето одного года" вместе с Алисой Фрейндлих. Накануне дня рождения Олег Валерианович поделился с "Интерфаксом" своими мыслями о современном театре, его будущем, новом поколении актеров и о том, что значит быть артистом.

© Пресс-служба Большого драматического театра им. Товстоногова. Евгений Петрушанский

- Олег Валерианович, каким Вам видится будущее театра?

- Хотелось бы ответить, что театр вечен. Сейчас многие приветствуют внедрение искусственного интеллекта в нашу жизнь, в искусство, но в искусственном интеллекте отсутствует главное - то, что вложил в человека Господь, - душа. Душа, которая требует от человека быть правдивым, доброжелательным, душа, которая воспитывает в человеке самые лучшие его качества. Театр, как говорил Станиславский, это жизнь человеческого духа.

Искусственный интеллект не может заменить художника, артиста, потому что ему недоступны эмоции.

Я думаю, если искусственный интеллект вторгнется в область искусства, то искусство - и театр в том числе - погибнут, ибо в нашу душу бог вложил совесть, понимание добра и зла, а искусственный интеллект на то и искусственен, что он не соответствует этим понятиям.

- Современные режиссеры понимают эту угрозу?

- Товстоногова как-то спросили: что самое важное в режиссуре? Он ответил: бескорыстие режиссера, желание воплотить на сцене ту эмоцию, ту мысль, которая волновала автора. А не желание показать всем, какой я, дескать, талантливый. Вот сегодня у большинства режиссеров бескорыстие потеряно. Я надеюсь, что это пройдет, и возродится театр человеческого духа. Он может быть каким угодно, лишь бы это чувство доходило до сердец зрителя, а люди менялись в лучшую сторону.

- Зритель все еще нуждается в театре?

- Будущее театра зависит от зрителя. Если людям нужен театр, он будет существовать. В противном случае он будет только развлекать.

Как-то на гастролях в Испании продюсер меня спросил, что бы я хотел посмотреть в Мадриде. Я ответил, что хочу посмотреть театр, где играют испанскую драматургию. Он развел руками и сказал, что в Мадриде нет ни одного такого театра - он умер без публики. А это было давно...

- А молодые артисты сейчас какие?

- Нынешняя молодежь значительно свободнее, чем мы, театральная в том числе. У нее значительно больше возможностей для проявления таланта. Я не говорю об уровне таланта, а именно о свободе.

- Какие артисты Вам запомнились на Вашем творческом пути?

- Мне повезло - я встречал на своем жизненном пути много хороших артистов, у которых можно было поучиться. Это Стржельчик, Луспекаев, Борисов, да вся труппа Большого драматического театра. Николай Крючков, с которым мы снимались в "Осеннем марафоне". Каждый раз, когда я смотрел на него, восхищался. Это было счастье — встречать таких людей.

- А какие роли Вам особенно дороги?

- Каждая роль дорога мне. Похвастаться я могу двумя-тремя ролями, но не скажу, какими. Вот о них я вспоминаю без чувства стеснения. А в остальных я понимал, что не совсем точен. И роли, которые вышли хорошо, не обязательно были главными.

- А бывали случаи, когда Вы отказывались от роли?

- Да, я наотрез отказался от роли короля Лира. К стыду своему, я не понимаю Шекспира. Я видел много артистов в шекспировских ролях, они хорошо играют, но меня это почему-то не трогает. И главное - во мне нет таких качеств, чтобы играть шекспировские трагедии. А вот комедии Шекспира мне нравятся.

- Вы застали многих худруков БДТ. Воспитывали ли они преемников?

- Товстоногов говорил: каким образом воспитывать преемника, учить его делать так или иначе? Ведь тот, кто придет после меня, будет видеть театр не так, как я. Как можно заставить человека быть другим? Новый худрук — это всегда новый театр.

- Вас никогда не просили возглавить БДТ?

- Чхеидзе, уходя, просил меня стать худруком, и мы тогда решили, что я возглавлю театр на год, мы пригласим молодых режиссеров, они проявят себя, и один из них станет художественным руководителем БДТ. Однако министерство культуры выдвинуло Андрея Могучего. На тот момент я видел один его спектакль, и мне он очень понравился. И когда Могучий стал худруком, я помогал ему во всем. Он человек талантливый, несомненно, и всегда проявлял себя очень благородно.

- Помимо театра, у Вас много известных ролей в кино. Чем интересен этот опыт?

- Театр – это взаимообмен чувствами, эмоцией между актером и зрителем. Это вольтова дуга, соединяющая зрителя и актера. Представьте, идет спектакль, а зал пустой - ведь это нельзя назвать театром. Театр невозможен без зрителя, зритель подсказывает актеру, каким должен быть спектакль. Я, например, не люблю смотреть свои спектакли, снятые на пленку. Эти спектакли я играл для зрителей, допустим, 20 лет назад, сейчас я играл бы иначе, и это был бы другой спектакль.

А кино - это другое искусство. Но я очень благодарен кинематографу и с радостью вспоминаю замечательных актеров и прославленных режиссеров Рязанова, Данелию, Швейцера, Арановича, Шахназарова, у которых я снимался. Это был незабываемый опыт.

- А современные фильмы и сериалы Вам нравятся?

- Есть очень хорошие современные сериалы и фильмы, но огромное количество серий приводит к выхолащиваю смысла. На мой взгляд, там осталось мало искусства, но при этом очень много мастерства, заимствованного у американцев: свет хороший, снято хорошо, играют хорошо. Но я вспоминаю: на моем веку оператор ставил свет несколько часов, он вкладывал в это всю свою душу. Сейчас я смотрю цифровую технологию. А где же начинается искусство?

- Какой период жизни был самым счастливым для Вас?

- Мой самый счастливый период — это детство. Лес, дача... А вообще-то счастья было много в моей жизни: вспомнить хотя бы 9 мая 1945 года или начало 1990-х, когда мы были полны надежд...

Сейчас я счастлив, когда вижу, что здоровы мои самые близкие люди: жена, дети, внуки.

- Какие бы Вы посоветовали почитать книги?

- Вот сейчас у меня на столе Булгаков, Чехов, Каверин - все бы посоветовал. Евгений Шварц, его воспоминания. Сейчас читаю Виктора Некрасова. Боже мой, какие это глыбы! Как жаль, что их сегодня нет с нами. Они будоражат совесть, заставляют взглянуть на себя пристально...