Губернатор Томской области Сергей Жвачкин рассказал "Интерфаксу" о новшествах в научно-образовательном комплексе региона, будущем студенческом кампусе мирового уровня, ситуациях в нефтяной и лесной отраслях, а также о развитии сферы дикоросов и будущем футбольного клуба "Томь".
- Сергей Анатольевич, Томская область прочно ассоциируется со студенчеством, поэтому, наверное, логично, что самый современный студенческий кампус на 10 тыс. человек планируется создать именно в Томске - относительно небольшом городе. Как область готовится к реализации такого масштабного проекта и какие трансформации происходят в томском научно-образовательном секторе?
- Да, мы продолжаем подтверждать звание студенческой столицы России. У нас помимо шести университетов также находится 12 институтов РАН. Не зря мы – один из самых молодых регионов России со средним возрастом в 38 лет, поэтому если бы мы даже и захотели, то не смогли бы отказаться от статуса студенческой столицы. Дело в том, что у нас стало интересно учиться студентам со всего мира, и доказательство тому - включение Томска третий год подряд в ТОП-100 лучших городов мира для жизни и учебы студентов. И каждый год количество стран, откуда приезжают к нам учиться, растет. На сегодняшний день у нас учатся студенты из 93 стран мира и 76 регионов России. Не все города могут сказать "приезжай к нам учиться", эта возможность не зависит от простого желания.
В определенном смысле мы достигли точки невозврата. Как говорится, есть время разбрасывать камни и время их собирать. "Разбрасывание камней" началось почти 150 назад, когда был основан первый за Уралом Томский императорский университет, когда приехали ученые, когда появились хорошие преподаватели. Это историческое императорское решение сегодня дает свой результат. Научная школа создается 30-50 лет, ее нельзя создать по щелчку пальцев. Можно построить стены, но дух университета приходит только со временем. В уставе Томска закреплена градообразующая роль образовательного комплекса. Ни лес, ни газ, ни что-либо другое.
И мы одни из первых в стране задумались: "А что дальше? Какая форма будет у университета?". Когда проанализировали весь мировой опыт по этому направлению, то выбрали путь создания Большого университета. Например, у Оксфорда более 25 институтов внутри, но они же не на слуху, в отличие от Оксфорда. Поэтому мы решили перепрыгнуть через путь проб и ошибок и создать Большой университет.
Это не объединение томских вузов и институтов РАН в одно юридическое лицо, а создание такой структуры, которая позволит решать задачи мирового уровня, находящиеся на стыке дисциплин. Например, биомедицина. В СМИ часто говорят, что будущее принадлежит научным центрам и странам, которые предугадают, какие будут востребованы профессии и разработки. Так вот, масштаб отдельно взятых университетов не позволяет выйти на мировой уровень. Да, мы в Томске гордимся своими университетами, но, если топтаться на месте, только одна гордость и останется. Большой университет позволит более тесно работать с крупными компаниями и корпорациями, потому что у них будет один "вход", им не надо будет самим объединять, например, медиков с металлургами - уже все объединено. Большой университет сможет конкурировать по определенным показателям не только, например, с МГУ, но и ведущими вузами в Сингапуре, Пекине, Сеуле.
Процесс осмысления философии Большого университета занял у нас несколько лет. Около года ушло на то, чтобы убедить ректоров в необходимости объединения усилий. Я им тогда прямо говорил: "Я горжусь историей твоего университета. Но ты хочешь решать задачи мирового уровня или ты будешь местечковым университетом, который будет только выпускать специалистов для региона, а для науки ты сделать ничего не сможешь, потому что не конкурентный?". А затем были встречи с профессурой, мозговые штурмы, привлечение лучших специалистов. При этом, когда я выступал в Сколково на сессии по развитию кампусов и университетов, то говорил, что нельзя тиражировать модель Большого университета на всю страну. Потому что есть университеты, которые меняют профиль, начинают приглашать специалистов из других регионов страны. Но они не понимают, что научной школы они в ближайшие годы не сформируют. Зачем им это?
Поэтому создание в Томске современнейшего кампуса - это, прежде всего, не строительство общежитий, как многие понимают. Кампус - это философия, это взгляд в будущее. И заглянуть туда возможно, объединившись в Большой университет. Центром этого Большого университета и будет кампус.
В чем новшество кампуса? Строительство общежитий - это не самоцель, мы вообще ушли от слова "общежитие". Мы строим гостиницы для студентов. Я и Хуснуллину (Марат Хуснуллин, заместитель председателя правительства РФ - ИФ) говорил, и Чернышенко (Дмитрий Чернышенко, заместитель председателя правительства РФ - ИФ), что у нас в нормах нет понятия "студенческое общежитие". Надо понимать, что по существующим нормативам построить кампус будущего невозможно. Если мы будем строить так, как раньше, то опять получим хрущевки. Тогда о каком кампусе мирового уровня можно говорить? Поэтому сейчас мы на ходу меняем нормативную базу. За это я благодарен ВЭБ.РФ и правительству РФ за понимание, и тут особо оперативно блок Хуснуллина работает.
Кампус позволит развивать междисциплинарный характер. Мы впервые под одной крышей будем развивать науку на стыке дисциплин, оставляя принадлежность вузов к их министерствам. При этом в кампусе появятся большие спортивно-оздоровительные комплексы, которые будут принадлежать всем, а не отдельно взятому министерству. Будут столовые, рестораны, центры досуга, библиотеки. Все будет общее.
Еще очень важный момент. Задача университетов - уловить "звездочек", будущих успешных специалистов, и кампус будет играть в этом важную роль. Но для этого мы должны поменять философию образования. Какая философия образования была в советское время? Вспомните, как раньше в школе было - уравнять всех. Если ты плохо учишься, то мы тебя бесплатно подтянем, а если слишком хорошо, то не высовывайся. Но весь мир давно перешел на другую систему, и мы к ней сегодня переходим.
Но мало отыскать "звездочек", их надо обучать по-новому. А кто будет учить учителей? Сейчас у нас большинство преподавателей воспитывались в другой стране. Да, они умные, замечательные, но у нас есть отрасли, которые продвинулись далеко вперед. Когда в 1990-е и 2000-е образование выживало, и денег не было, были созданы корпорации. Когда корпорации увидели, что традиционная научная школа отстала, они начали создавать свои научные центры, свои базы обучения кадров. За счет средств, которые у них были, они ушли вперед. И что делать? По идее, если говорить о сегодняшних университетах, то они отстали от наших российских корпораций. Поэтому кампус - это единственный вариант, где может соединиться то, что уже создано. Для этого на территории будут совместные лаборатории, R’n’D-центры. Я сегодня встречался с одним из руководителей Газпрома и сказал, что они берут после университета людей и тратят пять лет и кучу денег на то, чтобы их переучить. Это же парадокс! Когда же мы в стране с этим закончим? Из университета должен выпускаться человек, которого работодатели должны разрывать на части.
Еще в СССР мечтали объединить науку и производство, чтобы ускорить путь внедрения всего нового. А никакого пути и не надо, если все будет в одном месте. Этот путь надо просто убрать, а не идти десятки лет по его сокращению. Но для этого должна быть воля предприятий, четкие указания правительства корпорациям и понимание снизу. Как я говорил, год ушел на то, чтобы ректоров убедить. В результате у нас есть движение. Те, кто не понял и не с нами, те уже позади нас. А мы дружной компанией развиваем этот формат, потому что действительно хотим стать научно-образовательным центром мирового уровня. А если оставаться местечковым, то тут даже губернатор не нужен. Поэтому цели и задачи, стоящие перед нами, – они не сегодняшнего дня, мы создаем задел на следующие 150 лет - Большой университет и кампус.
- Следующий вопрос - о нефти. Несмотря на то, что добыча постепенно снижается, вы рассчитываете вернуть на уровень добычи 10 млн тонн в год за счет масштабного освоения трудноизвлекаемых запасов (ТрИЗ). Речь о проекте "Палеозой". Удалось ли найти бюджетную технологию извлечения ТрИЗ и как скоро вы ждете приток инвестиций, чтобы реализовать этот проект?
- Да, мы поставили задачу держать падающую добычу на уровне 10 млн тонн в год. У нас 50 лет идет добыча. В нефтегазовой промышленности есть время, когда идет рост, есть "выход на полку" и есть падение. У нас последняя стадия. Каковы причины падения? Первое - это истощение запасов, а второе - принятое странами ОПЕК+ решение о снижении добычи, и нас это коснулось напрямую. Мы потеряли 2 млн тонн нефти, потеряли и налоги. Предприятия, которые на нефти работали, тоже понесли потери.
Компенсировать падение можно различными вариантами, и мы для себя выделили два. Есть интенсивный путь и экстенсивный. Как говорят в нефтегазовой отрасли, "вся добыча - на острие долота". То есть, чем больше ты буришь, тем больше добываешь. Поэтому мы работаем с теми компаниями, которые есть у нас, чтобы они увеличили планы по бурению даже по существующим скважинам.
Также в этом экстенсивном пути есть и другие приемы. Но мы на них ставку не делаем, а делаем - на интенсивный путь развития. Например, проект "Палеозой", который мы реализуем вместе с министерством природных ресурсов РФ, "Газпром нефтью" и лично Дюковым (Александр Дюков, гендиректор "Газпром нефти" - ИФ). Что это такое? Да простят меня специалисты, но попытаюсь объяснить максимально просто. Мы за 50 лет в Томской области добыли из недр 0,5 млрд тонн нефти. И ровно столько же на этих месторождениях осталось, но это ТрИЗ. Существующие технологии позволяют половину нефти откачать, но для добычи всей нужны другие технологии, а их сегодня нет. Основная стоимость нефти - в подготовительных работах: строительство дорог, кустовых оснований, скважин. А это все уже есть. И надо просто найти новую технологию, чтобы под существующие дороги, кусты и скважины пустить специальное оборудование для добычи ТрИЗ.
- То есть мы потратим на разработку технологии добычи трудноизвлекаемых запасов, но больше сэкономим на инфраструктуре?
- Да, и сэкономим в несколько раз. Например, в позапрошлом году из бюджета Томской области выделили на этот совместный проект 200 млн рублей. Нефтяники в несколько больше денег выделили. "Палеозой" - это не игрушечный проект, это проект, который идет далеко. Поэтому мы его и выносим в будущий университетский кампус, там в лабораториях мы будем решать эти проблемы, которые актуальны для всего мира. Если взять в объемах России и мира, то сколько еще там в земле нефти, которая называется ТрИЗ? Тот, кто найдет способ извлекать ТрИЗ, тот завоюет мир, поэтому мы выделяем на это деньги.
Технология извлечения будет одинаковой и в Сахаре, и в Америке, и в Томске. Этой темой занимаются и нефтегазовые компании, и вузы. Нефтяные компании этим занимаются уже лет 50 и ничего пока не получилось. Ранее никогда федеральное правительство в этом не участвовало, но мы смогли доказать необходимость такого участия в "Палеозое", и Минприроды РФ включилось в работу. Мы ждем результат, и он будет, он - не за горами.
- Хотелось бы затронуть тему лесного хозяйства. Обрабатывающее производство в Томской области - один из пунктов в структуре экспорта, строятся все новые и новые предприятия. Чего ждать и интенсивно будете развивать переработку леса или уже достаточно?
- Вы, наверное, помните, как некоторые СМИ писали, что у нас безобразие в лесной отрасли, была целая кампания. Но, как выяснилось, это все неправда. Это даже не мое мнение, а специалистов Рослесхоза. Круглый лес, несмотря на все утверждения, у нас практически не вывозится. Почему? Потому что у всех других регионов-лесозаготовителей есть прямая граница с Китаем, поэтому там пограничникам надо танки выдавать, чтобы уследить за лесом. У нас априори так быть не может, потому что нет прямой границы с Китаем. От нас пока лес довезешь, то его цена станет слишком высокой, поэтому смысла в массовом вывозе кругляка нет. Доля вывоза круглого леса из Томской области составляет лишь 0,03%, его везут в Узбекистан для шахт.
Вместе с тем, у нас лучшие позиции по лесопереработке. Исторически так сложилось, что еще в Советском Союзе у нас крупнейшие деревообрабатывающие предприятия стояли. Кто-то развалился, кто-то модернизировался. Но мы построили много новых предприятий по обработке дерева, и даже с китайцами (АО "РусКитИнвест" - ИФ). На момент создания такого предприятия мы были единственным регионом в России, куда пришел частный китайский капитал. А если пришел частный капитал, значит, есть доверие. Но мы внимательно следим за ситуацией. Это предприятие фигурирует в плане, подписанном российским президентами и председателем КНР. И когда китайцы у нас начали лет 5 назад баловаться, то, благодаря серьезному контролю, там сначала сменилось руководство, а затем даже другая компания к нам пришла.
Главное для нас - это увеличение глубины переработки. Мы строим заводы по шпону и по фанере, производим шпон из мебельной березы, а у нас ее растет 12 сортов. В Японии очередь стоит за нашим шпоном, также продаем его в Южную Корею. Пока построено два завода, а всего будет десять. И это не единственный пример. Мы с компанией IKEA подписали предварительное соглашение о создании завода по производству продукции для них. Недавно я был еще на одном заводе, где частные инвестиции составили 6,5 млрд рублей.
Кроме того, мы сохраняем и маленькие лесопилки в отдаленных труднодоступных селах, они дают работу людям. Окупаемость есть? Есть. Занятость населения есть? Есть. У нас сегодня практически половина ВРП - за счет малого и среднего бизнеса. Большие заводы везде поставить не получится. Не буду же я строить завод у деревни в 500 человек.
Сейчас мы находимся на 12 месте по темпам роста обрабатывающих производств в России и, прежде всего, из-за ЛПК. А когда-то были в конце. Если бы мы массово вывозили из Томской области круглый лес, то никакого 12 места у нас не было. Я считаю, что мы хорошо контролируем лесную отрасль. Конечно, на 100% избавиться от преступности практически невозможно, но мы боремся с черными лесорубами. Массовых преступлений в этой сфере в Томской области уже нет, мы искоренили это.
- Вы неоднократно поднимали тему развития сферы дикоросов в Томской области. Раньше вы оценивали отрасль в 15 млрд рублей, затрагивали вопрос о необходимости льгот. Но до сих пор на федеральном уровне вопрос с льготами для работающих в этой сфере так и не решен. Есть ли понимание у региона, как будет развиваться отрасль и какую долю в перспективе займет она в структуре экспорта Томской области?
- Я уверен, отрасль дикоросов в Томской области догонит нефтегазовую, как и лесная отрасль. Ранее она оценивалась в 15 млрд рублей, но сегодня она однозначно больше, так как мы вышли на зарубежные страны, а там покупают нашу продукцию за цены, отличные от российских. Сейчас мы продаем продукцию в 30 стран мира, ищем новые рынки и новых партнеров. Сегодня я встречался с губернатором одной из провинций Италии, рассказывал и про дикоросы. Тема экологических продуктов уже давно актуальна для Азии, она стала популярна и в Европе. Из 30 стран, куда мы поставляем нашу продукцию, 25 - страны Юго-Восточной Азии, где испокон веков понимают, что такое натуральная продукция. Томичи смеются, когда приезжают в Москву и видят зарубежную клюкву размером с ранетку, которую там продают в магазинах. Но она же не натуральная.
Томская область расположена на стыке Западной Сибири и Восточной Сибири, а значит, у нас есть растения западносибирские и восточносибирские. На базе заготавливаемых ингредиентов мы начали производить продукцию глубокой переработки, которая очень популярна, например, в Китае. Сначала мы начали поставлять в Шанхай небольшие партии конфет, в состав которых входят дикоросы, а теперь туда их эшелонами отгружаем. В Индии и Китае томские предприниматели строят заводы, потому что устали доказывать правительству, что нужны налоговые льготы для сферы дикоросов. Обошли преграды и строят в Дели завод. И завозят туда не продукцию, так как там очень жесткое лицензирование, а ингредиенты. Производим мороженое, конфеты, готовы увеличивать рынок. При этом регион не теряет налоги, а федеральный бюджет - теряет. Полноценно в розничную торговлю центральных регионов России зайти мы не можем, хотя и обращались в правительство. Нашему товару в этом нужна помощь. Нельзя же, чтобы на полках лежала финская и белорусская ягода, выведенная искусственно. Все возможности для вхождения на рынки Москвы и Петербурга у наших предприятий есть. У нас и переработка намного лучше, потому что ученые в этом участвуют. Дикоросами мы активно занимаемся, и я верю, что мы от этой отрасли будем получать не меньше, чем от нефти. Мы на сегодняшний день уже получаем 1 млрд рублей налогов от дикоросов и идем дальше.
- Томская область - опытный регион, где отрабатываются технологии доставки грузов беспилотниками. На каком этапе находится реализация данного проекта под названием "Тайга". Есть ли у вас понимание, что эта технология будет использоваться в хозяйстве?
- В рамках проекта "Тайга" мы не занимаемся разработкой своих беспилотников. Эта история - про другое. Сейчас у многих есть беспилотники, даже у детей. Технику выпустили, а законов и технологий, необходимых для безопасности, недостаточно. Давайте представим: вы дрон запустили, а недалеко летит самолет, который не видит беспилотник, да и беспилотник не видит его. Да, есть закрытые зоны, где полеты дронов невозможны, но для других ситуаций нужна система "свой-чужой", это самое главное. Поэтому мы отрабатываем технологии, которые позволяют самолетам видеть беспилотники.
И речь не только про летательные аппараты. В Томской области отрабатывается работа системы "технического зрения", которую внедрили в комбайны усилиями компании Cognitive Technologies. С одной стороны, беспилотный комбайн ведут несколько спутников, с другой - "техническое зрение" позволяет ему реагировать на новые объекты, не нанесенные на карту. Например, поле год под пашню стояло, и выросло дерево. Или камень, или бревно, или еще что-нибудь. Если человек встанет перед ним, то комбайн не поедет.
Кроме того, в рамках проекта мы отрабатываем использование нормативной базы при перевозке товаров как, например, Сбербанк хотел перевозить беспилотниками банковские карточки. Как раз сейчас готовится постановление правительства, чтобы в Томской области был особый воздушный правовой режим.
Почему площадкой был выбрана Томская область? У нас мощный научно-образовательный комплекс, разработки в данной сфере ведутся в Томском университете систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР). Также в Томской области работают ключевые госкорпорации и крупные российские компании: Росатом, Роскосмос, Ростех, "Роснефть", "Газпром нефть", "Интер РАО", "Сибур" и так далее. И они разбросаны по всей территории области, которая больше, чем Италия. А дорог-то не хватает. Поэтому для нас этот проект - не показуха, у нас это реально работает. Мы из города Колпашево в село Чажемто при разливе Оби беспилотниками возили анализы на COVID-19, перекидывали лекарства. У нас было практическое применение беспилотников в России без лишних разговоров.
Кстати, мы пока коммерцию не включаем, но в будущем можно, например, перевозить керны для геологов. Их надо срочно доставлять на исследования, а бурят, как правило, там, где нет дорог. Также можно использовать БПЛА для лесников, для доставки зарплаты в отдаленные населенные пункты. Но нужны и меры безопасности. У нас около 70 страниц вопросов по использованию беспилотников: юридические, технические, философские и многие другие, которые вообще в стране не решены. Вот, что такое "Тайга".
- Помимо того, что вы возглавляете Томскую область, вы еще являетесь и президентом футбольного клуба "Томь", который провел минувший сезон в Футбольной национальной лиге (ФНЛ). По итогам клубу грозит вылет в третий по силе дивизион, команду покинул главный тренер Александр Кержаков, который пришел в межсезонье. Какие перспективы есть у "Томи" и есть ли у нее вообще будущее?
- Я бы не сказал, что дела совсем уж плохи, были моменты и хуже. Это - российский футбол. Клубы не прикрыты законодательно, нет финансовой государственной поддержки. И в плане поддержки я хочу выразить благодарность "Газпрому", Алексею Миллеру (председатель правления "Газпрома" - ИФ) и Александру Дюкову (гендиректор "Газпром нефти" - ИФ). Если бы не они, то футбола в Томске не было бы вообще. Да, мы сегодня на краю вылета, но мы еще не вылетели из ФНЛ, все решится по результатам будущих игр между командами низшего дивизиона. Я уверен, что прописку в ФНЛ мы сохраним.
Также хочется поблагодарить Александра Кержакова за его работу. В межсезонье он взял команду, которая стояла двумя ногами на вылет из ФНЛ. При Кержакове у команды в игре появилась футбольная мысль, "Томь" начала брать очки. У Александра была возможность сразу пойти тренировать "Нижний Новгород", который выходит в премьер-лигу, но он мне сказал, что хочет пройти тернии и все остальное. Я хотел бы сказать ему спасибо за работу и пожелать стать звездой еще и на тренерском поприще. Что касается кандидатуры нового тренера, то у нас есть несколько вариантов, которые когда-то были либо игроками, либо тренерами в "Томи". Перед новым наставником пока не будем ставить вопрос выхода в премьер-лигу на ближайший год.
Есть ли у клуба будущее? Несколько лет назад мы праздновали столетие "Томи". Мало кто в России может похвастаться такой датой, поэтому футбол для Томска больше, чем футбол. Я не большой фанат футбола, но я это понимаю. По нашим данным, 80 тыс. наших жителей напрямую интересуются судьбой "Томи", и когда я езжу по районам, то у меня всегда спрашивают про команду. Люди по-прежнему хотят зрелищ, Колизей же не просто так построили. Поэтому футбол в Томске был, есть и будет. А на каком уровне - это другой вопрос.
Я считаю, что одна из ключевых проблем томского футбола в целом - недоработки во взращивании своих талантов. Раньше в основном составе "Томи" стабильно играло 1-2 томских футболиста. Сегодня - ни одного. Парадокс в том, что в Томской области 67 футбольных тренеров, работу которых оплачивает бюджет Томской области. В каждом районе обязательно есть ДЮСШ. А где таланты? Вот это я требую сегодня. Да, некоторые тренеры не имеют профессиональной лицензии, вопросы по квалификации есть. Но тренеры должны учиться. Мы хотим и академию футбола создать, и школу футбола, но тренерам тоже надо подтягивать уровень и заниматься с детьми. Я уверен, что когда в составе "Томи" будут регулярно играть томские таланты, которые будут изо всех сил бороться за свой регион, тогда и результат будет соответствующий.
